Надо быть уверенным в своих старых снахВерсия для печати

Писатель и посол в отставке пишет мемуары лишь с одной целью – чтобы доказывать, что ещё сохранилось величие в этом мире, находящемся во власти коммерции и технологий. Он оставляет прежние позиции, входя полностью в царство поэзии, где вся возможность поражения становится абсурдной. Поэзия - победа, которая замыкается на самой себе. Так считает Мигель Серрано Фернандес, бывший казначей Barros Arana, посол в отставке и автор работ, претендующих на объединение всех традиций, мифов и легенд, которые и составляют смысл жизни человека. В свои 78 он торопится запечатлеть на бумаге все свои воспоминания, чтобы не случилось так, как сказал однажды Бенвенуто Челлини: «Сосуд, наполненный воспоминаниями, может однажды упасть и разбиться». Он пишет их обычными чернилами на бумаге, как личный протест против технологического прогресса, прогресса этого мифа, который превратился в ужасного монстра, поедающего природу и искусство. Серрано верен своей старой правде, которая находится вне этого мира; такой трансцендентной и аморфной как эфир. В то же время, он ругает Бога, из-за которого он никогда не сможет умереть по-настоящему. Он говорит это так, как говорят ветераны, которые проиграли войну и никогда не возьмут реванш за поражение, с огромными количествами ран на душе. Но как древний воинственный трубадур, он продолжает надеяться. Лишь надежда... Это всё, что осталось тем, кто как и он, стремится к тому, чтобы воплотиться в героя, имея такой груз на душе.

Не слишком ли высокомерно писать мемуары?

Да, Вы полностью правы. Но моя цель состоит в том, чтобы, люди не забыли столько вещей, которые надо помнить... И, любопытно: один сожалеет о том, что целая галактика начинает исчезать, и что он - почти последний во всей этой галактике. Сегодня всё происходит так головокружительно, всё делается непостоянным, непостоянным лишь в этом мире, ведь в стране, где часто случаются землетрясения, не строят дома.

Драматично.

Да, поэтому воспоминания - есть нить, хранящая в себе традицию, постепенно исчезающую с приходом коммуникаций и телевидения, которые - есть апогей непостоянства.

Какую традицию Вы имеете в виду?

Обычаи. Родина. Всё то, что, исчезает под гнётом экономических и политических систем. Существует политика, направленная на уничтожение традиций, и сейчас мы имеем правительство, которое интересуют только деньги, которое распродаёт нашу страну (например, Томпкинс, Паранал, Лагуну Пустыни). Эти люди окончательно потеряли совесть. Поэтому я хочу помнить; я хочу поддерживать эту нить Традиции, где дружба была одной из важных составляющих. Например, я, нацист, обнял Володю Тейтельбойма, еврея и коммуниста на могиле Эдуардо Ангиты. Это - Чили.

Что можно противопоставить технологиям, непостоянству, утрате традиций?

По крайней мере, лучше умереть в бою, если мы все всё равно, в конце концов, умрём.

Это звучит красиво, но это ни к чему не приведёт.

Позволю себе не согласиться. Это - всего лишь форма. Нужно продолжать сражаться как партизаны, потому что иначе мы умрём без славы и без почестей. Зачем мы будем продолжать жить? Я не говорю о том, чтобы выходить на улицу с пистолетом, куда уместнее сделать так, чтобы эта жизнь нас не касалась. Это - дорога вечного сражения. Под транснационализацией, глобализацией, торговлей всегда будут находиться особые лингвистические, культурные, расовые особенности, которые будут вступать с ними в противоречие. Это - природа. В природе нет двух одинаковых вещей. Она не позволяет унифицировать мир.

Мы можем надеяться только на природу?

Есть также другая сила, предшествующая природе. Это - Идеал, который дарует человеку смысл борьбы. Человек может проиграть, но Идеал вечен. Если борьба идёт до конца, то жизнь сливается со смертью и Идеал возвращается, укреплённый и обновлённый. Как и в молодости, я буду держать свой флаг до победного конца.

И как идёт война, дон Мигель?

Всегда появляются новые силы: Ирландия, Австралия, Новая Зеландия, Соединённые Штаты, Канада, Испания, Германия, Италия. И я нахожусь в центре событий. «Нужно быть уверенным в старых снах для того, чтобы наш мир не потерял надежду» (Эзра Паунд).

Находит ли эта борьба отражение в литературе?

Всё это соответствует сущности литературы, магической реальности. Поэзия может изменять мир, потому что сам мир не является ничем больше, чем отражением мыслей. Музыка оставалась сама собой, Моцарт лишь интерпретировал её. Как говорил Ницше, нужно позволять, что вещи прошли через нас, а затем вновь преобразовались в символы.

Вы говорили, что есть чисто литературные произведения, а есть книги «о борьбе и для борьбы». Где разница?

То, что я писал в моих предыдущих книгах, я пережил сам. Когда я говорю о любви, я сам переживал её. Книги о борьбе не больше, чем интерпретация борьбы, поиски смысла в ней. Потому, когда придерживаются определённой линии, которую мы можем назвать развитием событий (как в случае с Гитлером), это - поэзия. Или наоборот: не может быть сражения, если в нём не участвует поэт, либо оно не погружено в поэзию Универсума. Это вносит в борьбу такие вещи, которых не понять людям. Эпопея Артура Пратта - чистая поэзия.

Вы не думаете, что любая эпопея - не более чем хорошая выдумка, ведь подобные вещи полностью оторваны от действительности?

Ничто не приживается в коллективном бессознательном народа, если оно не подчинено изначальному принципу, основанному на героизме и величии, которое не может существовать само по себе и исчезнуть вместе с жизнью человека, а имеет отражение в мифах и легендах. Не важно был ли Артур Пратт героем или нет, но он смог наделить собственной жизнью этот героический архетип. Худшее, что можно сделать, это разрушить архетип, потому что с ним уходит и его величие. И это то, что происходит сегодня. Если разрушается не то, что есть, а то, что может быть, то это убивает душу.

Что есть искусство, дон Мигель?

Подлинное искусство - изобретение нового рая и, таким образом, борьба с Богом. Жизнь нуждается в чём-то больше, чем жизнь сама по себе. Необходим цветок, не способный никогда засохнуть и тогда он будет более красивым, чем все сады мира вместе взятые; как и любовь, которая - есть изобретение людей. Теряя один рай, мы способны изобретать другой.

В Ваших книгах Вы лишь пару раз упоминали свою семью. Неужели они не играли никакой роль в Вашей жизни?

Я вступил в брак в 1944-м с Беатрис Рассельет и в 1945-м я хотел уйти на войну. В то время у нас должен был родиться наш первый сын. Моя жена поддерживала меня во всём… Во время войны мы испытывали лишения. Мы выживали благодаря друзьям. Моя жена заболела воспалением лёгких... С раной на сердце я был должен был продавать мою библиотеку... Жизнь дипломата - несчастье для семьи. Я должен был выбирать. И я выбрал: я остался одиноким. Два или три раза один человек может вступать в брак снова, но не более...

И Вы оставили её...

Нет... Нет. Я взял все материальные расходы на себя. Она приняла решение и осталась в Чили из-за детей.

Какие писатели Вам нравятся?

Они для меня больше, чем просто писатели. Это – Густав Майринк, Райнер Мария Рильке, Генри Райдер Хаггард, Герман Гессе, Уильям Блэйк. Поэзия: Эзра Паунд, Вергилий, Ницше и Данте.

А из чилийцев?

Педро Прадо, и поэты Омар Касерес, автор единственной книги: «Защита идола»... Хорхе Тельер, конечно же... Умберто Диас Касануева, Эдуардо Ангита... Пожалуй ещё Августо Д’Альмар. И люди, в которых жива поэзия - например, Сантьяго Элорди и Кристиан Варнекен.

Вам нравится спорт?

Мне нравится футбол. Раньше, я много занимался спортом. Я был вратарём в футбольной команде Barros Arana. Также я много играл в баскетбол, плавал. Любил теннис. Ещё я любил уходить в горы в гордом одиночестве.

Как Вам хотелось бы умереть?

Я ругаю Бога, из-за которого я не умру никогда... Нет... Серьёзно. Мне хотелось бы умереть молодым, возможно из-за чистого эгоизма. Потому что возлюбленные богов умирают молодыми... Как мне хотелось бы умереть? По моей собственной воле... Исчезнуть

 Назад